Он жил на Воздвиженке. Семья – богатая, щедрая, трудовая. Отец Алексей Петрович – блестящий инженер, очень образован, занимался прокладкой железных дорог, один из авторов грандиозного проекта – Байкальской железной дороги. Мать, Анна Герасимовна – из старообрядческой купеческой семьи, дочь Герасима Морозова. «Молиться, трудиться и учиться: мысли и дела должны быть чистыми», ─ так жили, так воспитывали детей в семье.
Леня Половинкин был похож на маленького Моцарта – и внешне, и образом жизни, который диктовали ему многочисленные няни и учителя. В шесть лет он уже играет на скрипке и фортепиано, изучает французский и немецкий языки (в дальнейшем это позволит ему сочинять романсы на оригинальные тексты западных поэтов). В 1906 году Леня пишет первые сочинения - небольшие пьесы для рояля. Первое серьезное произведение – вальс – Половинкин сочинит в 1912 году, он будет издан в 1927-м, в нем видно сильное влияние Шопена и Скрябина.
Воспоминания из детства Леонид Половинкина: «…Старинный особняк на Воздвиженке. Сад, скамейки, роскошный вход… Большая гостиная, много зеркал, цветов, красивая мебель, рояль… Собираются гости, звучит музыка, разговоры… Среди гостей – Константин Станиславский. Станиславский часто бывает и по соседству, у Варвары Морозовой, известной меценатки. Здесь же вся московская богема – Коровин, Брюсов, Белый, Бальмонт, Соловьев». Дом Половинкиных-Морозовых – известный в Москве, в нем собирается изысканное общество, обсуждаются самые острые вопросы жизни, культуры. Половинкины славятся домашним театром, ставят спектакли, любят Островского, Пушкина, Грибоедова.
Воспоминания из детства Леонида Половинкина: «Я обожал наши спектакли. Как азартно мы репетировали, вживались в судьбы других людей. Моя любимая роль – Чацкий. Мне кажется, мой характер близок его натуре – страстной, нервной, снисходительно-презрительной к людям и к эпохе, страдающей от одиночества… Таков и я.»
В их доме всегда звучала музыка. Мать – великолепная музыкантша. «Мы не пропускали ни одного спектакля, ни одного концерта в консерватории». Первая запись в дневнике гимназиста Половинкина: «Я ошеломлен пятой симфонией Бетховена. Как жить дальше, когда такую музыку уже сочинили?!».
В 12 лет Леонида зачисляют сразу во второй класс гимназии Поливанова на Пречистенке – известнейшего учебного заведения Москвы. Обучение было платным ─ 300 рублей в год, но родители на образование денег не жалели. Гимназия готовила будущую элиту России – ученых, деятелей культуры и искусства. Среди преподавателей – профессора московского университета, выдающиеся ученые – историк Готье, философ Лопатин, филолог Покровский. Учили воспитанников по специально написанным учебникам, отвечающим главной миссии гимназии ─ воспитании граждан страны, «желающей жить достойной историческою жизнью». Помимо научных знаний, детям прививали способность неординарно и образно мыслить, творить, импровизировать. У поливановцев вместо казенной одежды была своя изящная и красивая форма ─ черные курточки, подпоясанные ремнем, пальто, на головах ─ мягкие шляпы. С одаренными детьми здесь работали особо, среди них был и Леонид Половинкин. Отец писал ему в письме: «Дорогой Леня, учись с Богом у Поливанова. Я скоро приеду, и будем все вместе в Москве, а летом прокатимся по Волге на пароходе или съездим в Крым. Целую тебя. Твой папа».
Леонид активно занимался в гимназическом театральном кружке, порою, он пропадал здесь все свободное время. Театр заворожил его на всю оставшуюся жизнь. Дети играли во взрослых пьесах ─ «Ромео и Джульетта», «Двенадцатая ночь», «Генрих IV». Гимназистов сызмальства приучали быть личностями, уважать себя и других, воспитывать в себе чувства собственного достоинства и независимость суждений. Так формировались личности «способные принести на общее благо ценный дар своей индивидуальности; способные избирать дело по призванию, загораться только трудом, направленным к добру», как говорил основатель гимназии Лев Поливанов. Среди выпускников гимназии – художник Александр Головин, поэты Андрей Белый и Валерий Брюсов, шахматист Александр Алехин и многие другие яркие имена. В эту славную когорту попал и Половинкин. Отец хвалил сына – отлично учится, Поливановская гимназия – лучшая в России, и быть в ней первым учеником – непросто. У сына выдающиеся способности: языки – английский, немецкий, латынь, французский… выше всяких похвал, а математика и физика – может, это его призвание? Преподаватель музыки, с пяти лет учивший его, осторожно советует родителям: необыкновенного дарования этот мальчик. Музыка – отдых для души. Отец строг – нужна серьезная, реальная профессия, которая будет кормить. В 1913 году Леонид закончил гимназию. Для дальнейшего обучения в семье выбрали юридический факультет Московского университета. «Музыка всегда с тобой, ─ утешала мать, ─ научись не обижаться. Судьба предлагает тебе варианты…». Но Половинкин продолжал занятия музыкой … «Препятствия вызывают у меня восторг. Я готов преодолевать. Трудности – моя любовь. Страсть к узнаванию – вот главная черта моего характера», ─ говорил Леонид Половинкин.
Родители выбирают сыну весьма прибыльную профессию адвоката. Леонид Половинкин отлично учится на юридическом факультете Московского университета и посещает лекции историко-филологического отделения. А по вечерам он садится за фортепиано и мечта о музыкальной карьере не отпускает его. Запавшие в его гимназическую душу годы представления об изящном искусстве как главном его предназначении дают свои всходы. Он пишет: «Мое увлечение театром и музыкой относится к гимназическому периоду. Затем, в последних классах гимназии, музыкальные интересы начинают преобладать, и я начал готовиться к профессиональному занятию музыкой. Однако я не находил в своих родителях и преподавателе сторонников специализации в игре на фортепиано и чувствовал, что из меня хотят сделать только дилетанта. По желанию отца, я пошел по окончании гимназии на юридический факультет Московского университета, но, защищая свои позиции, готовился и в Консерваторию».
В 1914 году Леонид, наконец, поступает в консерваторию, в фортепианный класс Л. Конюса и виртуозный класс К.Киппа. На шестом курсе Половинкин поступает на композиторское отделение, класс гармонии ведет Василий Золотарев, полифонию преподает Рейнгольд Глиэр, музыкальную форму Георгий Катуар, инструментовку — Сергей Василенко. Все это люди известные, признанные мастера в музыкальном мире России. В период учебы в консерватории увидели свет и первые опусы Половинкина ─ фортепианная соната, мазурка и «Происшествия», обретшие мгновенную популярность. Параллельно он учится и в университете, который оканчивает в 1918 году. Диплом второй степени позволил бы ему зарабатывать на жизнь адвокатской практикой – жаль, что на дворе эпоха уже другая. Новое революционное время смело законы старой России, заменив их диктатурой пролетариата. В этом же 1918-м он участвует со своей песней в конкурсе красноармейских гимнов. Начинается его карьера пианиста. Сохранилась афиша 1918 года: «21 апреля. Вторая студия МХТ. Концерт при благосклонном участии господ артистов… В. Пашенной (чтение), М. Кандауровой (балет), Л. Половинкина (рояль)». Половинкин – очень популярен, и он нарасхват и как адвокат, и как пианист, и как композитор. Кабалевский вспоминает: «Самые модные композиторы 20-х годов – Мосолов и Половинкин».
Московскую консерваторию он с блеском окончил в 1924 году, его имя – на Доске лучших. Р. Глиэр восхищается и гордится своим учеником: «Леонид – блестящий пианист и интереснейший композитор. Главное ─ он не хочет, не стремится приспособиться к моде времени».
Половинкин считает: пришло время не только для новой музыки, но и для нового исполнения: «Не нужно бояться соединить несоединимое». Он пишет цикл «Происшествия» и объясняет: «В средневековую пору замков, рыцарских турниров и прекрасных незнакомок возникли баллады, а в наше время больших индустриальных городов возникают лишь происшествия». Произведения «Происшествия» возникли в 1922—1927 годах и отличаются особой, экспрессионистки выраженной эмоциональностью, происшествия, происходящие в его внутреннем мире, в сознании, в мироощущении. Интересно, что листовские обороты мелодии в первом «Происшествии» подчеркнуто вуалируются с самого начала жесткими гармониями. Появление этой «листовской темы» в заключительной части «Происшествия» дано как отображение ее в кривом зеркале сознания. Мрачная лирика второго «Происшествия» сочетается с возбуждением, нервным подъемом, ничего, однако, общего не имеющими с наивным, но искренним воодушевлением, в какой-то мере свойственным Первой сонате. Нервно и неровно развивается движение в третьем «Происшествии», где лирика средней части чувственна, в ней ощущается приглушенная страстность. Такими же личными конфликтами — ощущениями замкнутого в самом себе «я» — проникнуто шестое «Происшествие». Еле осязаемые очертания изысканной мелодики несут на себе явную печать скрябинских влияний. Вся пьеса выдержана в духе глубоко интимной патетики. «Три эпизода седьмого «Происшествия» — «Предчувствие», «Действие» и «Воспоминание», — стилистически не связанные друг с другом, представляют собой своеобразный миниатюрный музыкально-психологический триптих. Структурно наиболее простая часть триптиха — «Действие» — моторной динамичностью музыки восполняет некоторую расплывчатость «Предчувствия», ─ отмечал музыковед Г. Поляновский.
На Западе его тоже услышали: «Половинкин обнаруживает сильное влияние несколько «просветленного» Прокофьева и зачатки собственного стиля, который, надо надеяться, скоро разовьется», ─ пишет Леонид Сабанеев.
Поэзия 20-х годов:
«Прославим, братья, сумерки свободы,
Великий сумеречный год».
…
«Я – трамвайная вишенка страшной поры,
И не знаю, зачем я живу»
Кто они? Они – поэты нового мироощущения и нового искусства, они – создатели нового ощущения жизни и её предметов. У искусства – своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать.
«И всюду сумасшедший бред,
Листами сонными колышим,
Он льется в окна, липнет к крышам,
Вздымает дыбом волоса.
И ночь, подобно самозванке,
Открыв молочные глаза,
Качается в спиртовой банке
И просится на небеса».
…
«Я не верю в количество звезд.
Я верю в одну звезду».
…
«Я такой индивидуально грустный.
Провижу конец мира.
Приход Самозванца чувствую.
И мертво звучит моя лира».
«Моя цель, – говорит Половинкин, – быть во всем оригинальным». Он требует, чтобы его «Происшествия» исполнялись необычно: «Нужно под струны подкладывать крышки от папиросной коробки». Половинкин записывает в дневнике: «Работать, не обращая ни на кого и ни на что никакого внимания и становиться сильным. … Что пугает сегодня? Всё – слишком громко…».
Музыку Половинкина охотно исполняют на концертах, о нем пишут газеты, он завален заказами… Но появляются и язвительные замечания: «Половинкин слишком мягок и лиричен. Моцарт, Шопен, Глинка… вполне могли быть отцами нашего Половинкина». Мудрый друг и учитель Мясковский осторожно советует: «Мой друг, будьте спокойны и осторожны. Похвала в наше время бывает опасна… а критику всего лишь нужно признать».
Половинкин уезжает из Москвы, его ждут роскошные южные пейзажи, море, скалы, солнце… Любовь – женитьба на Вере Владимировне Бахрушиной. Половинкин пишет Мясковскому: «Я женат, влюблен, счастлив. Я – в обществе своей жены, зябликов, земляники, кукушек и «розовеющих стволов сосен», живу в ритме вальса, в ритме счастья… Принял решение: о счастье никогда никому не рассказывать, беречь, скрывать то, что дорого – иначе счастье, радость, мир можно спугнуть…».
1920-е годы… Половинкин чрезвычайно плодотворно работает. Пришло его время. В 1923 году он создает кружок композиторов, куда входят Шебалин, Крюков, Ширинский. Через год он уже секретарь Ассоциации современной музыки. Их штаб – на Пречистенке, где когда-то он учился в гимназии. Судьба будто водит его по кругу. Он ищет себя, уезжает на два года в Ленинград, где в 1924-1925 годах служит заведующим музыкальной частью Академического театра им. А.С. Пушкина, бывшей Александринки, напишет музыку к спектаклю «Когда спящий проснется».
Леонид Половинкин рассчитывал остаться в Ленинграде. Его занимала работа по созданию Мастерской Монументального театра оперы и балета («Мамонт»). Эта студия возникла в Ленинграде в 1924 году, директором был режиссер Николай Виноградов, помимо Половинкина в ней участвовали Борис Асафьев и Федор Лопухов. По сути это была экспериментальная лаборатория по подготовке новых революционных актеров. Леониду Половинкину это было близко – новый театр, новый репертуар, новая музыка. «Мамонт» взялся претворять в жизнь следующие амбициозные идеи: создать новую «красную» оперу «большого стиля», новый революционный балет «Волховстрой», драму «Город Ленина», революционную оперетту про нэпманов «Золотая орда». Наконец, переделать либретто опер «Тоска» и «Гугеноты». Так «Гугеноты» Мейербера превратились в «Декабристов», а «Тоска» Пуччини – в оперу «В борьбе за коммуну». В ней действие перенесли в Париж 1871-го года. Тоска стала русской революционеркой Жанной Дмитриевой, а Скарпиа – генералом Галифе. Однако у «мамонтят» ничего не вышло, дальше дело не пошло. Половинкин вынужденно возвратился в столицу.
Его театральная музыка будет звучать и в дальнейшем. В Театре Революции — «Мой друг», в Камерном — «Машиналь», во 2-м МХАТе — «Митькино царство», в театре МОСПС — «Запад нервничает», в белорусском Гостеатре — «Разлом», «Золотой ключик».
Вернувшись в Москву, он много сочиняет ─ в результате появляются «Телескоп I» и фокстрот «Электрификат», сюита «Танцы загадок» и фортепианная соната, а также многочисленные песни и романсы на стихи Есенина, Бальмонта, Блока…
Наступила новая эпоха ─ НЭП… новые возможности и потребности и в быту, и в искусстве. Выступления Шостаковича, Прокофьева и других – звучит новая музыка. «Наш Половинкин – настоящий лев, бесстрашный, яростный защитник новой музыки». Появился интерес композиторов к механическим звукам… «Локомотивы, паровозы, заводы, машины – это живые существа и я их люблю, как другие любят женщин или лошадей». Половинкин пишет «Телескопы» и объясняет: «Телескоп – это очень современно. В телескоп можно увидеть то, что не видно невооруженным глазом. Это – самое лучшее приспособление для нашего времени». Впрочем, не все приняли «Телескопы». Среди ярых противников оказался Михаил Гнесин: «А почему бы не «Унитазы»? «Унитаз № 1», «Унитаз № 2» и так далее…»
В 1927 году композитор работает для Камерного театра Александра Таирова, ставящего комедию «Сирокко» по произведению писателя Андрея Соболя «Рассказ о голубом покое». Действие пьесы разворачивается в роскошном отеле на побережье Средиземного моря, богатые постояльцы которого находятся в плену у ветра сирокко. Спектакль, благодаря Леониду Половинкину, обрел фантастический успех. Природный юмор Леонида Алексеевича, склонность к гротеску позволили ему, по словам актрисы Алисы Коонен, «прекрасно акцентировать ситуации и характеры действующих лиц. Иногда музыка врывалась в разговор, как бы подчеркивая ту или иную реплику, порой как бы сама заводила разговор. В ней не было запоминающихся мелодий, музыкальных монологов, свойственных оперетте, она строилась на коротких репликах, она разговаривала». По отзывам критиков, Половинкин превосходно владел нервной ритмикой и средствами музыкальной пародии. Его музыка вошла в спектакль на равных правах с драматургией, а иной раз даже и вырывалась вперед. А вот другой спектакль на музыку Половинкина – «Кукироль» (поэт П. Антокольский, драматург Н. Эрдман) ─ провалился.
Летом Половинкин выезжает в Крым, там в Гурзуфе в домике Книппер-Чеховой собирается театральное общество – его приятель Лев Книппер и актеры МХАТа, семья Качаловых. «Театр… самое надежное убежище от бед, смут реальности» (из дневника Л. Половинкина).
1930-е годы… Десять лет композитор работал в Детском театре Наталии Сац (дочь известного композитора и племянница актрисы Наталии Розенель, жены наркома Луначарского). Молодая и красивая Наталья Сац увлекла его идеей создать первый в мире Детский музыкальный театр. Их роман развивался бурно. Он был старше ее почти на десять лет, остроумен и обаятелен, неиссякаем на каламбуры и шутки. «Что между нами общего?» ─ спросила его как-то Наталья Сац. – «Я знаю сама. Твой отец до революции был очень богатым человеком, который начал свою карьеру как подрядчик. Мой отец, как известно, был композитором. Теперь все наоборот. Я у тебя подрядчик, а ты мой композитор».
Из воспоминаний Н. Сац: «Он приходил с трепетом юноши, который ждет первого свидания … Репетировал всегда долго, внимательно. Говорил: «Самое дорогое – возможность проверить в оркестре то, что уже звучало во мне».
Музыкальный спектакль «Негритенок и обезьяна» был задуман как пантомимно-танцевальный. Половинкин увлекся либретто, сев за партитуру со всем своим юношеским пылом. «Музыка росла, как тропический лес, где происходило действие этой сказки. Наши словесные характеристики в музыке Половинкина приобрели объемность, интересные и разнообразные ритмы подсказывали новые штрихи и краски режиссуре и исполнителям. Завсегдатаями в нашем театре после этого спектакля стали композиторы. Мясковский, Василенко, дирижер Голованов, Нежданова», ─ писала Сац.
Половинкин: «Я придумал главную мелодию спектакля и мою – дудочку, мелодия нежная, тихая, но именно она ласково побеждает тему…».
Кроме этого спектакля он пишет музыку к постановкам театра ─ «В стране вечных льдов», «Про Дзюбу», «Алтайские робинзоны», водевилю «Приметы», к эстрадным номерам…
В 1931 году они вместе едут в Аргентину в «Театро Колон» ставить «Кавалер Роз» Рихарда Штрауса и «Свадьбу Фигаро» Моцарта. Дирижировать будет Отто Клемперер, еще один плененный Натальей Сац мужчина. Получается прямо-таки любовный треугольник. Сац предупреждают: «Осторожно! Хорошеньких женщин там похищают!». И она понимает, что без Половинкина поехать не может. Они плывут шестнадцать дней на корабле в каюте «люкс». Их странная пара вызывает вопросы у чинной публики: он во фраке, она в скромном платье. Его спрашивают: что это за подростка он водит с собой — племянницу или стенографистку?..
Наталья Сац трижды была замужем, она обладала редким свойством – расставалась со своими мужчинами спокойно и без скандала. Ее дочь Роксана Сац (род. в 1927 году) вспоминала: «Но ни у одного из тех, кого она оставила, не было горечи, бытовой вязи, которая часто бывает. Одно из самых ярких впечатлений моего детства, когда за столом собирались все ее мужчины – Леонид Половинкин, мой папа Николай Попов, Сергей Розанов (первый муж) – и все смотрели не нее влюбленными глазами, и всем она продолжала помогать творчески. Близкие отношения прекращались, но ее человеческая многослойность никогда не иссякала». В 1937 году в связи с арестом Сац их отношения прекратились вовсе. На допросе следователь потребовал от нее дать показания на Половинкина, Прокофьева, Кольцова, мотивируя это тем, что эти люди ходят в масках, прикрывая свою контрреволюционную деятельность и шпионаж. Сац должна разоблачить их, после чего ей было обещано освобождение и возвращение в свой любимый театр. Но она отказалась. А в это время все советские дети распевали песню Половинкина:
«Вся страна ликует и смеется
И весельем все озарены
Потому что весело живется
Детям замечательной страны.
О детстве счастливом
Веселая песня, звени.
Спасибо Великому Сталину
За наши чудесные дни.
Каждый день смеемся на рассвете,
Мы не знали горестные сны.
Если б все так радовались дети,
Как умеем радоваться мы.
Небывало радостными стали
Каждый шаг, учеба и досуг
Потому что наш великий Сталин
Нам, ребятам, самый лучший друг».
Сац на допросах часто напевала куплет этой песни, чем выводила из себя следователя. В лагере она провела пять лет.
А Половинкин уцелел. Кажется, что в детской музыке он вновь обрел себя. Он и сам говорил, что в общении с детьми «стал лучше». Его песни ─ «Про елку», «Песня о метро», «Про Наталку», «Марш октябрят» ─ в этом русле лежит и сочинение музыки к киносказкам.
А потом, произошла встреча с Александром Роу и Милляром и началась работа над фильмами - сказками «Василиса прекрасная» и «Конек-Горбунок».
Половинки пишет оперу на стихи А.С. Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке»: «Мне хотелось, чтобы музыка так же волновала, как и слова Пушкина. Хочется легкости и простоты». Пишет фортепианные трио, посвященные Пушкину. В его творческом багаже: «Магниты» (четыре пьесы для фортепиано), оперы «Чурило Пленкович» (неоконченная), «Зеркало» (по драме Синга «Герой»), «Сказка о рыбаке и рыбке»; балеты «Цыганка», «Я — мало, мы — сила»; музыкальные комедии «Сирокко» и «Даже в трикотаже», симфонические сюиты: радиофильм «Днепрострой» (вместе с драматургом Афиногеновым), музыка к фильмам («Марионетки» и др.). А еще «Танцы загадок», «Танцы передвижений», «Танцевальная»; концертные вальсы, увертюры, четыре квартета, два трио (одно струнное), три серии романсов для голоса с фортепиано, 12 песен для Центрального детского театра, «Птичий хоровод», детские песни-игры, пять сонат (пятую он назвал «Последней»), «Ироническая новелла», «Лирический танец», 24 постлюдии, рапсодия, фортепианный концерт.
В печати началась резкая критика Л. Половинкина: буржуазность, политическая апатия: «неприятное впечатление производит этот композитор… жеманность, слащавость, равнодушие к запросам времени… вальсишки, бостоны говорят о мелкобуржуазной сущности… это, безусловно, творческий срыв и загнивание». Половинкина упрекают за «конструктивистские, формалистические увлечения». В 1928—1929 годах он принимает участие в создании так и не осуществленного балета «Четыре Москвы» по заказу Большого театра, пишет первый акт – Москва Ивана Грозного, второй – Москва 1818 года – пишет А. Александров, третий — Москва 1919 года — Шостакович, четвертый — Москва 2117 года — Мосолов.
Друг Л. Половинкина, Александр Мосолов, чьи произведения он часто исполняет со своим оркестром, предлагает бороться и пишет письмо Сталину, а Половинкин выбирает другой путь. Ему кажется, что если уйти в искусство детской музыки, будет безопасно… В тоже время он говорит: «Я отодвинут в сторону».
В 1932 году происходит еще одно интересное событие: в Малом оперном театре (МАЛЕГОТе) создается девять творческо-постановочных бригад, призванных таким же бригадным методом создавать советскую классику. К работе привлекают и композиторов-авангардистов – Половинкина, Попова, Дешевова. Каждая бригада работает над своей темой. Например, писатель Тихонов, композитор Книппер, художник Дмитриев, дирижер Самосуд должны «родить» спектакль о строительстве в Таджикистане. Тему классовой борьбы на Западе поручили писателю Асееву, композитору Шостаковичу, художнику Рабиновичу. Сюжет таков - советский человек попадает в Германию, сталкивается с западной средой. На этой почве разыгрываются события с сатирическим раскрытием социальных конфликтов, присущих современной Германии. А вот гражданскую войну поручают Половинкину, писателю Корнилову и художнику Левину. А все вместе они должны приспособить для сцены повесть Бабеля «Соль».
В начале 1930-х годов Леонид Половинкин посещает лекции историка Возрождения Алексея Дживелегова. Половинкин говорил: «Я нашел выход: сказка, сон. Чем дальше от реальности, тем ярче жизнь, и чище». Его любимая история – сказка о спящей царевне. «Она спит, потому что бережет силы для жизни лучшей. Она спит – она ждет…. В какие-то времена лучше заснуть».
Шли 1940-е годы… Было у Половинкина исключительное свойство – открывать новые имена. Он не боялся конкуренции, не был завистлив. Это он привел в театр Тихона Хренникова, никому не известного студента консерватории. Хренников молчал, и слова не мог сказать при встрече с Сац: «Расшевелить юного Хренникова было совсем не просто. Он то моргал глазами, то зажмуривал их, а губы не разжимал совсем. Дала ему прочесть пьесу Н. Шестакова, показала макет В. Рындина — он слушал мои режиссерские планы и упорно молчал. — Так вы хотите писать к нашему спектаклю музыку или нет? — спросила я нетерпеливо. Он пробормотал невнятно «да» и исчез. Я укоризненно посмотрела на Половинкина. Привел!». Но Половинкин убедил Сац, что этого талантливого мальчика надо брать! А через пятнадцать лет Тиша (так его звали собратья-композиторы) будет громить формалистов с трибуны Союза композиторов, руководить которым его поставит Сталин. Запретят и музыку Половинкина… Половинкину обязан и другой студент консерватории – Дмитрий Кабалевский, которого он пригласил на место заболевшего пианиста в оркестр театра.
В Москве Половинкин жил в знаменитом композиторском доме на Миуссах. Его соседом была семья дирижера Николая Аносова. Они ходили друг другу в гости через общий балкон, который так и называли ─ «Балкон наполовину с Половинкиным». Сын Аносова занимался на фортепиано в Центральной музыкальной школе. Профессор Константин Игумнов задал ему урок - несколько пьес Леонида Половинкина под названием «Постлюдии». Мальчику это показалось странным, ведь он привык больше к «Прелюдиям». Тем не менее, «Постлюдии» ему очень нравились, выучив их, он попросил дядю Леню (как автора) проверить – правильно ли он их исполняет. Мальчик пришел в квартиру композитора через «половинчатый» балкон. Половинкин послушал, в общем, одобрив игру, при этом сделал ряд очень точных и конкретных замечаний, кое-где предложив свою аппликатуру. Половинкин похвалил мальчика, подарив ему партитуру оперы Вагнера «Парсифаль». Издание было очень изящное, старинное ─ на тончайшей, почти папиросной бумаге. Мальчик пришел в восторг, он мечтал о карьере дирижера, раз за разом он открывал эту партитуру «Парсифаля», мысленно дирижировал оркестром, уносясь в заоблачные дали. Звали мальчика… Гена Рождественский. Гена стал выдающимся дирижером, сохранив признательность Половинкину на всю оставшуюся жизнь. Рождественский не раз потом исполнял его произведения: «Что такое «Телескоп II»? Половинкиным было создано четыре произведения под названием «Телескоп». Все они представляют собой род неких оркестровых фантазий, написанных для разных составов оркестра, но имеющих в основе своей определенную идею ─ наблюдение за отдаленным — в частности. Например, «Телескоп II» насыщен интонациями латиноамериканскими, музыкальными интонациями стран, находящихся от нас на большом расстоянии. В то же время «Телескопы» Половинкина позволяют различить некоторые детали, неразличимые глазом невооруженным. Это относится к неожиданным «выводам» на первый план некоторых полифонических линий, к построению полифонических фрагментов на материале, казалось бы, для того вовсе не предназначенном. В «Телескопе II» Половинкин показывает себя настоящим мастером оркестра, владеющим сокровенными тайнами этого организма».
Тридцатые-сороковые годы. В это время всё личное уходит, скрывается. Письма только деловые, короткие… История, которая потрясла: профессор консерватории Гедике сошел с ума. Ночью он увидел, как за его соседом, почтенным ученым, пришли люди. Они волокли его за ноги по лестнице, голова стучала о ступени. Тупой глухой звук… Гедике забился в угол, не реагировал ни на кого, плакал и иногда напевал: мелодия оторванной головы, как вам? Страшно хохотал и плакал…
Половинкин прекращает многие знакомства, встречи: «Молчание – лучшее, что сегодня может быть». «Провожу время созерцательно. Сейчас обошел парк, залитый заходящим солнцем, его лучи запутались в капельках дождя. Нужно создать свой космос, превратить хаос в гармонию». «Я много купаюсь, душусь (от слова «душ») и хожу в горы… Там можно вылечиться от многих болезней, происходящих на нервной и моральной жестокости у нас, несчастных земножителей» (из письма Половинкина, Крым, конец 30-х годов).
Половинкин много сочиняет, одно произведение лучше другого. Все время возвращается к теме «Телескопов»: вглядываясь, какой мир мы видим, вернее, что мы можем увидеть, что хотим увидеть?
Пишет оперу «Герой» вместе с Корнеем Чуковским. Старая ирландская история. В одном селе живет жуткий страшный тиран, он ненавистен всем жителям. Однажды жители деревни узнают: тирана убил собственный сын. Ужас, охвативший деревню, постепенно сменяется радостью. Жители решают спасти героического убийцу, уберечь от полиции, от расправы правосудия. Неожиданно стало известно, что тиран жив: он просто ненадолго уезжал, а его сын придумал, что убил отца. Жители возмущены, разгневаны, огорчены, и они сдают своего героя полиции за покушение на убийство. Они клеймят героя презрением, они его ненавидят. «Протест ничего не может изменить, – пишет Половинкин Чуковскому. – Герой должен покориться – время для решительных действий не пришло, да и готовы ли жители к ним». Премьера оперы не состоялась.
Началась война. Леонид Половинкин пишет Седьмую симфонию, до-мажорную. Всего же ему принадлежит девять симфоний, в т.ч. третья — «Романтическая» или «Октябрьская» (1932), четвертая — «Красноармейская» (1933). Во время войны он сочинил последние четыре симфонии (в 1942—1944). Половинкин попадает под волну эвакуации, начинает сотрудничество с поэтом Иосифом Уткиным, пишет песни на его стихи. В эвакуации Половинкин встречается с Алексеем Толстым и Анной Ахматовой. Об одном из таких вечеров у Толстого Лидия Чуковская пишет: «Очень глупый композитор Половинкин исполнял музыку на стихи Уткина, предварительно исполняемые автором».
«Я видел девочку убитую,
Цветы стояли у стола,
С глазами, навсегда закрытыми,
Казалось, девочка спала.
И сон ее, казалось, тонок,
И вся она напряжена.
Как будто что-то ждал ребенок...
Спроси, чего ждала она?
Она ждала, товарищ, вести,
Тобою вырванной в бою, -
О страшной, беспощадной мести
За смерть невинную свою».
«В грозу нужно сохранить не только спокойствие, но и нежность… к людям… к любимым… Важно знать накануне – что тебя любят»
(из письма Половинкина).
В 1943 году композитор возвращается в Москву, участвует в конкурсе по созданию гимна СССР, на слова Михалкова и Эль-Регистана. После окончания войны пишет пьесы для виолончели, четыре струнных квартета, песни и опять возвращается к «Телескопам» – его влечет идея вглядывания. Интересна и значительна его работа над музыкой к фильму «Солнечное племя» («Пчелиный народ»). «В каком-то смысле эта музыка – продолжение идей «Телескопов»: вглядеться, вдуматься, попытаться разглядеть, что там, в глубине…». Он получает за этот фильм Первую премию на Всемирном кинофестивале научно-популярных кинофильмов 1947 года. Ему интересны работы Метерлинка, мистика… «Всё дальше и дальше от жизни видимой… какой чудный путь» (из писем Половинкина).
Леонид Половинкин много пишет киномузыки: «Вас вызывает Таймыр», «Олеся». Он снова востребован, поступают новые предложения. С радостью соглашается: наконец-то, снова – театр, снова упоительная волшебная реальность. Половинкин отправляется в Театр драмы на улице Герцена, заключает договор: «Меня ждет новая сказка…». Солнечное февральское утро. Ярко, весело, ощущение близости весны… «В солнечных лучах… в звуках капели, в легком серебристом снежке… столько легкости, радости, восторга… Как я люблю эти дни…».
В газете «Труд» от 8 февраля 1948 года маленькая заметка мелким шрифтом: «Сегодня, по дороге в театр, скоропостижно скончался композитор Леонид Половинкин».
